История развития прогнозирования

ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ПРОГНОЗИРОВАНИЯ

Данные археологии и этнографии показывают, что первобытное мышление после долгого развития выработало представление о прошлом и гораздо позднее о будущем как о чем-то отличном от настоящего. Даже позднее представление о цепи событий как о причинно-следственном логическом процессе было довольно смутным. По сути, время существовало только одно – настоящее. Затем к нему добавилось другое – «иное, нереальное, мифическое», где действовали герои мифов и сверхъестественные силы. Затем совершился переход к конструированию «иного мира в ином времени» — «иное будущее».

Предвидением будущего занимались, занимаются и будут заниматься во все времена. Хотя церковь, как правило, негативно относится к людям, занимающимся прогнозированием. Например, Библия говорит, что будущее человеку вообще нельзя знать. Сократ же приветствовал прогнозирование (мантику): “Мантика — орудие человеческого успеха, а это оправдывает ее существование”.

Официально прогнозирование (футурология) родилось в России в 1943 году.

Виды (направления) прогнозирования. Условно в прогнозировании можно выделить 4 направления: эзотерическое; религиозное; астрологическое; научное. В научном прогнозировании зарождается новое направление – комплексное, которое порой учитывает все направления.

Каждый из видов прогнозирования имеет свои «подвиды». Например, бесчисленные откровения, произведения по религиозной эсхатологии, философия истории и социальные утопии, которые продолжают существовать и в наше время.

2.1. Эзотерическое направление

Эзотерическое прогнозирование основано на предвосхищении и имеет три вида откровений:

1. механический — одержимость, “физические манифестации”;

2. эмоциональный — произнесение и написание слов в состоянии транса;

3. духовный – экстаз, озарение (подобное происходит со святыми и пророками).

Имеются собственные формы конкретизации — предсказания и предуказания:

v предсказания: откровения, предвидение, прорицания, гадания;

v предуказания: предопределения, волхования, заклинания, просьбы—мольбы и пр.

Предсказания – предвидение во многом зависит от интуиции и не имеет никакого отношения к науке. У древних народов искусство предсказания получила название “мантика”, и оно было самостоятельным направлением деятельности магов и гадателей. Самыми первыми предсказателями можно считать древних пророков, которые чудесным образом видели будущее. Об этом, например, говорится в Ветхом Завете.

Самыми уважаемыми пророками в древности считались жрецы Древней Греции*, ценившие больше всего в жизни гармонию. Наиболее знаменитыми оракулами у них считались Дельфийские, которые первоначально назывались Пифонами.

*Примечательно, что именно в Греции впервые возникла демократия. Так правителем Афин был “отец демократии” Солон — поэт и политик. В молодости, когда Солон был торговцем и путешественником, именно дельфийские оракулы предсказали ему славное правление страной. Например, знаменитые Нерон и Александр Македонский не раз прибегали к услугам Дельфийского оракула. Оракулы предостерегали многих людей от несчастий и особо поддерживали дела, приносящие пользу обществу. Историки отмечают, что пророчества оракулов сильно влияли на методы правления тиранов, предсказывая им в дальнейшем плачевную судьбу.

В особом ряду пророков стоят святые отцы, праведники.

Предсказания носили иногда странный характер: в виде вещих снов (примеры находим в Библии); видений (например, видений Сергия Радонежского Богоматери); слышание голоса неизвестного предсказателя — “вмешательство гения” (как было у Сократа); с помощью “потока сил из вечности” (как предсказывал Нострадамус); автоматического письма (как это было у предсказательницы Сибиллы, которая предсказывала на многие столетия вперед судьбы героев, наций и государств).

Предуказания — волхование. Согласно Евангелию, следы трех волхвов, 2000 лет тому назад предсказавших рождение Иисуса Христа, ведут на Восток. Волхвы были у египтян, которые использовали тайные знания для усиления власти жреческого сословия. В истории мидян и персов есть свидетельство тому, что некая одна каста (племя) обладала тайными магическими знаниями. Ассиро-Вавилонские волхвы существовали независимо от жрецов и занимались толкованиями снов, предсказаниями, астрономией и астрологией. У них был свой Учитель (“раб-маг”), который наряду с другими высшими чиновниками (“раб-сарис” и “раб-сак”) являлся советником вавилонского царя. Иногда волхвы делились по четырем кланам: “хертуммимы” (составляли заговоры, снимали сглаз); “ашшафимы” (составляли одни заклинания); “мекашафимы (составляли другие заклинания); “газеримы” (астрологи, наблюдавшие астрономические явления и по ним занимающиеся предсказаниями). Однако, независимо от этого деления все они обладали тайными знаниями, и всех их называли халдеями. От ассиро-вавилонян волхование перешло к персам, где волхвам пришлось бороться с сильной жреческой кастой, не желавших терять единовластие. Но затем произошло объединение волхвов и жрецов, и слово маг у персов стало синонимом слова жрец. Греки в Азии в свою очередь восприняли волхование от персов и перенесли его в Европу. Затем волхование переняли римляне. Так к магии приобщились многие народы. Но волхвов чаще воспринимали как чародеев, колдунов и заклинателей. В Древнем Египте информацией владели ученые-жрецы. Волхование считалось даром богов — высшим проявлением таланта и избранности. Фараоны, цари и императоры были к волхвам благосклонны и особо их почитали. К ритуалу предсказаний жрецы Древней Греции готовились заранее — за 3 дня. Они очищались, голодали и купались в святом колодце. Служили оракулу пифии — это были молодые девушки (только девственницы), избранные из наиболее нервных и впечатлительных. Пифии под действием наркотических трав впадали в транс и “вещали”. Каждое их слово тщательно записывалось, а затем расшифровывалось оракулами. Волхвов воспринимали и как чародеев, колдунов и заклинателей. Например, Плиний отмечает “пустоту” предсказаний, а император Сулла относит волхвов к злодеям. В Риме Тацит называет волхование восточным суеверием, и во втором веке до новой эры предпринимаются попытки изгнания волхвов из города. Во времена рождения Иисуса Христа по приказу императора Августа, правившего в то врем в Израиле, волхвам запрещалось заниматься предсказаниями и врачеванием, а их древние книги сжигались. Императоры Тиберий и Клавдий также преследовали и изгоняли астрологов и магов. В годы правления Каракаллы сжигали не только книги, но и самих волхвов. При воцарении императоров-христиан волхование было запрещено уже указами.

Представителями эзотерического прогнозирования 18-20 века были, например, русский генерал Брюсс (ученый, друг и соратник русского царя Петра Первого), сын еврейского народа Вольф Мессинг (родился в 1899 г.), болгарка Ванга (Вангелия Пандева) (1912-1996 гг.).

Форм хранения предсказаний. В античном мире, а затем и в другие времена в разных странах существовало множество форм хранения предсказаний: записи, предания и мифы. К древним методам прогнозирования относились, например, “Книга Перемен” (“Ицзин” или “Чинг”, 2852-2737 года до н.э.), в ней 64 пророчества записаны гексаграмами по принципу двоичного кода (“да-нет”); древнеегипетское карточное “Предсказательное Таро” (“Книга Тота”); нумерология Пифагора (5-6 век до н.э.). Вековые тайны скрываются в древневосточном эпосе, книгах библейских пророков, например, “Апокалипсис” Иоанна Богослова (написанный в 67-68 годах), халдейских мудрецов. Присутствуют они и в мировых шедеврах. Это “Илиада” и “Одиссея” (Гомер), “Энеида” (Вергилий), “Повесть временных лет” (Нестор), “Новая жизнь” и “Божественная комедия” (Данте), “Фауст” (Гете).

2.2. Религиозные концепции

Религиозные концепции будущего обычно использует духовный вид откровений, и они формировались по трем направлениям на основе:

1. первобытной мифологии;

2. мировой индуистско-буддистско-джайнистской религии;

3. мировой иудаистско-христианско-мусульманской религии.

Первобытная мифология основывалась на примитивных мифах и сказок о явлениях природы, об обычаях и родовых нравах, судьбах умерших, о «конце света».

Индуистско-буддистско-джайнистская концепция представляет историю в виде постоянной смены циклов регресса (охватывающих миллионы лет), от «золотого века» к «концу света», затем «сотворение нового мира», вновь регресса и т.д. без конца. Счастливое будущее с таких позиций видится в том, чтобы «добродетельным поведением» избавиться от бесконечных «перевоплощений» души после смерти, от этого вечного «коловращения» мироздания и попасть в «нирвану» — качественно иное состояние, при котором отсутствуют и желания и страдания. Такие взгляды характерны для современной религиозной идеологии в обширном регионе Юго-Восточной Азии, и с ними приходится сталкиваться на международных конференциях или в литературе.

Иудаистско-христианско-мусульманская концепция — согласно ей «история будущего» представляется в виде прихода «спасителя-мессии», установления «царства божия», наступления «конца света», «страшного суда». И, наконец, переход в качественно новое состояние «вечного блаженства» для праведников и «вечных мук» для грешников.

Самыми первыми предсказателями этого направления можно считать древних пророков, которые чудесным образом видели будущее. Среди них, например: Монах Авель (1757-1841), Игумен Серафим (Кузнецов) (1920), Преподобный Феофилакт-исповедник, епископ Никомидийский (9 век), Отец Варсонофий (Плиханков) (1845-1913), Преподобные Варсануфий и Иоанн (6 век), Блаженная Матрона (19-20 век), Св. прав. Иоанн Кронштадтский (19-20 век).

Религиозные направления и сейчас популяризируются в литературе и на разных конференциях, они оказали сильнейшее влияние на эволюцию утопизма и идеалистической философии истории и сформировали целый ряд учений и идей:

v «воздаяние» в загробном мире сообразно поведению человека при жизни;

v провиденциализм – божественное провидение, якобы целенаправленно определяющее ход событий независимо от воли человека;

v мессианизм – упование на приход «спасителя-мессии», который радикально изменит к лучшему существующие порядки и т.д.

2.3. Астрологическое и «космобиологическое» направление

В древние века предсказание жрецами солнечных и лунных затмений, появления комет считалось чудом.

Астрология — астрономические расчеты с элементами личного восприятия. Астрологи (“математики” или “маги”; в наше время их называют космобиологами) по положению созвездий, планет, Луны и астероидов относительно Земли составляли “карту” человека, страны или события на момент их появления или рождения и трактовали ее согласно своим знаниям, таланту, воображению и уровню развития. Поэтому можно сказать, что астрология находится в промежутке между эзотерикой и астрономией. Среди российских астрологов, например, можно выделить: друга русского царя Петра Первого генерала Брюсса; наших современников А.Зараева, А.Каменского, П.Глоба.

Космобиология (солнечно-земные связи). В наше время к научному направлению этого вида прогнозов относятся солнечно-земные связи. Направление начало зарождаться более 2 тысяч лет тому назад, но облекло научную форму с начала 20 века благодаря астрономическим наблюдениям за Солнцем — солнечной активности (СА). Прородителем этого направления является русский ученый-космист А.Чижевский.

Солнечная активность (СА) — это совокупность нестационарных явлений на Солнце, возникающих и развивающихся в отдельных активных областях, а также совокупность таких активных областей (АО). Здесь образуются группы пятен, флоккулы, протуберанцы, волокна, корональные детали, магнитные поля.

Природа любых земных событий, а также механизм ее рассматривается современной наукой в двух гипотезах:

эндогенной (внутренней), где причины следует искать прежде всего в самой Земле и тех процессах, которые протекают на ней и в ее недрах,

экзогенной (внешней), которая считается, что причины находятся за пределами Земли — в Солнечной системе и Галактике.

Во внешнем воздействии выделяют следующие основные факторы:

1) воздействие Солнца (солнечно-земные связи, А.Л. Чижевский). Влияние в этом случае идет по цепочке: солнечная активность — атмосферные процессы — геологические и другие события. Доказано, что солнечные изменения прямо пропорциональны земным;

2) воздействие Луны (лунно-земные связи). В первую очередь приливный эффект. Лунно-земные связи были известны еще в древности;

3) галактическое воздействие: движение Солнца вокруг ядра Галактики, пролеты звезд,

4) теория катастроф: столкновение Земли с астероидами, метеорами и кометами. Теория катастроф возродилась в 70-е годы 20-го века, и ее прогнозами начали серьезно заниматься ученые многих стран мира.

2.4. Научные направления

В научном прогнозировании можно выделить 3 основных направления:

1. научная фантастика;

2. размышления о будущем;

3. технологическое прогнозирование.

Научная фантастика и размышления о будущем стали бурно развиваться в 20 веке. Среди прогнозистов этого направления (научная фантастика) Жюль Верн, Герберт Уэллс («Предвидения о воздействии прогресса механики и науки на человеческую жизнь и мысль», 1901). Размышлениями о будущем занимались П.Гартинг, Ш.Рише, Г.Тард, Д.Менделеев, И.Мечников. Фтурологом можно считать и Ньютона, который попытался на данных Библии рассчитать будущий «Конец Света». Он говорил, что “от искусства человека зависит предугадывание божественного промысла”. К ранним футурологам первого поколения относятся также нобелевский лауреат Дж.Томсон («Предвидение будущего», 1955), К.Э.Циолковский («Будущее Земли и человечества», 1928).

Технологическое прогнозирование (концепции, течении и проблемы) — определяется, как вероятностная оценка будущего перемещения технологии, означающей весь диапазон процессов любого перемещения (вертикального и горизонтального).

Современный научный подход возник в начале 20-го века. Среди прогнозистов этого направления П.Сорокин (социологическое прогнозирование,1918), А.Чижевский (солнечно-земные связи, 1918), Н.Кондратьев (экономические циклы, 1927), В.А.Базаров-Руднев (технологическое прогнозирование, 1924-1927), Е.Слуцкий (1927). А также Н.Четвериков, А.Вайнштейн, Т.Райков, А.Богданов, Н.Бердяев, Л.Гумилев, В.Леонтьев и многие ученые-космисты.

Первая книга по футурологии в России была написана в 1918 году в Санкт-Петербурге Питиримом Сорокиным (в ней автор, например, предсказывал к концу 20-го века рост жестокости, бесчеловечности и распад культуры). В 1924-1928 гг. вышли в свет серии статей Б.Руднева (переизданные в 1989 году) «Каким быть плану: дискуссии 20-х годов».

В качестве признанной самостоятельной отрасли управления технологическое прогнозирование внедрилось примерно в середине 20-го века и стало применяться в широком и всевозрастающем масштабе в промышленности, научно-исследовательских институтах и военных ведомствах. Началась разработка новой технологии прогнозирования. Прогноз стал отраслью индустрии. Начался бум прогнозов, появляются работы: «Экономические прогнозы и принятие решений» и «Прикладное экономическое прогнозирование» (Г.Тейл, 1958-1965), «12 способов предсказаний» (Д.Белл, 1964), «Социальная технология» (О.Гелмер, 1966), «Прогнозирование научно-технического прогресса» (Э.Янч, 1967), «Прогностика» (Ф.Полак, 1968), «Научно-техническое прогнозирование для промышленности и правительственных учреждений» и «Руководство по научно-техническому прогнозированию» (Дж.Брайт, 1968, 1973), «Научно-техническое прогнозирование и долгосрочное планирование» (Р.Эйрес, 1969), «Технологическое прогнозирование» (ДЖ.Мартино, 1972). Многие из них переведены на русский язык.

В это же время началась разработка философских, экономических и социологических концепций, в основе которых лежит схема-предпосылка, где степень достигнутого социального прогресса, уровень социально-экономического развития той или иной страны определяются не общественно-экономической формацией на известной стадии ее развития, а прежде всего промышленным потенциалом, выражаемым обычно величиной валового национального продукта (ВНП) на душу населения. По предложенной схеме все страны по уровню развития делились на (по возрастающей): «доиндустриальные», «индустриальные» и «постиндустриальные» (Г.Кан, А.Винер «Год 2000», 1967).

Экологическая проблема в 70-е годы 20 века подорвала престиж мажорных прогнозов в развитии экономики (Р.Фолк «Наша планета в опасности, 1971»). Виновником загрязнения природной среды признали современные тенденции развития научно-технического прогресса (М.Ситрон, Б.Барток «Переоценка технологии в динамической среде», 1974).

Социальное прогнозирование в своем развитии имело несколько этапов:

религиозной эсхалогии (учения о конце света), которое берет свое начало несколько тысячелетий назад и представлено пророческой деятельностью древних жрецов, волхвов, оракулов, астрологов;
ранней футурологии (вторая половина 19 века) – художественные «размышления о будущем», (труды Г.Уэлса, К.Э.Циолковского и др.);
технологического прогнозирования (вторая четверть 20-го века) (труды В.А.Базарова, Д.Бернала, Н.Винера, Р.Юнгка и др.);
социального прогнозирования (1970-1975г.г.) (книга А.Тоффлера «Футурошок», И.В.Бестужев-Лада «Социальное прогнозирование»).

Развитие прогнозирования на Западе начало процветать к середине 20 века, и к концу 60 годов было несколько сот независимых исследовательских организаций, которые в той или иной степени занимались прогнозированием. Появление этих организаций было вызвано тем, что в 1956 году первым в космическое пространство отправился русский, а не американский спутник. И перед США встал вопрос: догнать и во что бы то ни стало перегнать Россию. Президент США собрал 82 лучших прогнозистов-экспертов и дал задание спрогнозировать будущее. Среди этих специалистов был Т.Гордон, который заключил, что нельзя предсказать, но можно исследовать будущее выявить проблемы и их решение). В это время и родилось технологическое прогнозирование, которое дало заказчикам прогнозов сразу же 800% прибыли в год. И с этого момента в мире наступил бум прогнозов.

В 1968 году по инициативе итальянского ученого и общественного деятеля А.Печчеи был создан так называемый Римский Клуб — собрание нескольких ученых, бизнесменов и политиков для систематического обсуждения наиболее актуальных проблем глобального характера. Клуб содействовал проведению ряда исследований, которые открывали новое направление прогностики — “глобальное моделирование” — и регулярно заслушивал отчеты об их проведении.

26 мая 1973 года в Париже состоялась учредительная Конференция Международной Федерации исследования будущего (ВФИБ), на которой было объявлено о создании новой организации и утверждена ее Хартия. Таким образом, этот день стал днем рождения ВФИБ. Ее специалисты активно сотрудничают с такими международными организациями, как ЮНЕСКО, Программа ООН по вопросам охраны окружающей среды, Институт ООН по вопросам подготовки исследованиям, Международная организация труда (МОТ), Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), и Университет ООН. ВФИБ проводит каждые два года Международные конференции (на которых заслушиваются доклады футурологов всего мира) и выпустила целый ряд книг, посвященных различным аспектам будущего человечества в целом и будущего различных регионов и стран. На конференциях обычно рассматриваются проблемы по основным девяти направлениям: методологические проблемы; политические вопросы; вопросы участия народа в принятии решений; проблемы мировой экономики; вопросы международного сотрудничества; вопросы окружающей среды; вопросы новой технологии; проблемы городского и сельского населения; вопросы детей и образования.

Специалисты ВФИБ активно сотрудничают с такими международными организациями, как ЮНЕСКО, Программой ООН по развитию, Программой ООН по вопросам охраны окружающей среды, Институтом ООН по вопросам подготовки исследований, Международной организацией труда (МОТ), Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ), Университетом ООН.

К 1987 году в мире существовало 425 организаций по прогнозированию, насчитывающие несколько тысяч прогнозистов, в том числе 14 центров по прогнозу поведения Солнца (из них в США Национальный Центр прогнозов солнечной активности, в России санкт-петербургская Пулковская обсерватория).

Исследование будущего в России (1961-2000 гг.)(И.В.Бестужев-Лада) уходят корнями в раннюю футурологию конца Х1Х — начала ХХ века, когда несколько выдающихся русских ученых — Д.И. Менделеев, И.И. Мечников, К.Э.Циолковский и др. — выступили в своих трудах с размышлениями о будущем. В 20-х гг. на эту тему было опубликовано несколько книг и много статей, в том числе статьи В.А. Базарова-Руднева с изложением концепции проблемно-целевого подхода к будущему — основы современного технологического прогнозирования. Но они не были поняты современниками и забыты. Их ввели в научный оборот только в 80-х гг. С конца 20-х и до середины 50-х режим Сталина фактически свернул все исследования в обществоведении, включая и сферу будущего. Осталась лишь имитация “научного предвидения” в догмах “научного коммунизма”. В середине 50-х гг. хрущевская “оттепель” привела к некоторому оживлению общественных наук, и на протяжении 1-й половины 60-х появилось несколько книг и статей со сводками самых общих прогнозов на будущее, еще не подкрепленных никакими специальными исследованиями (И.Лада. Если мир разоружится, 1961; Г.Добров и А.Голян-Никольский. Век великих надежд, 1964; И.Лада, О.Писаржевский. Контуры грядущего, 1965 и др.). Но такие публикации разрешались только в порядке комментариев к новой программе компартии, поэтому прогнозы приходилось излагать эзоповым языком. Положение изменилось только в 1966 г., когда началась третья по счету “перестройка” — реформы Косыгина 1966-71 гг. — считая первыми двумя “новую экономическую политику” Ленина 1921-29 гг. и реформы Хрущева 1956-64 гг. Во всех трех случаях делалась попытка оживить реализованную утопию казарменного социализма некоторой либерализацией полити-ческого режима, в том числе ослаблением репрессий и цензуры. Но затем правящие круги свертывали реформы, которые угрожали их всевластию.

В 1966 г. на ХХШ съезде компартии СССР было постановлено расширить проблематику экономического планирования, дополнив его социальными аспектами и оперев на “научные основы”. Неожиданной для правящих кругов явилась реакция на это постановление в виде движения научной общественности под лозунгом “научно-технического прогнозирования” (не путать с технологическим!). После трех лет ожесточенной идеологической борьбы с догматиками, к концу 1968 г. в СССР появилось около тысячи (!) секторов и отделов разных научных учреждений, которые стали заниматься разработкой технологических прогнозов. Стихийно возникли общественные научные организации с собственными журналами, которые стали проводить почти ежегодные конгрессы “по прогнозированию” с тысячью и более участников каждый. Почти каждый месяц в Москве, Ленинграде, Киеве, Новосибирске и других университетских центрах СССР проходили конференции, симпозиумы, коллоквиумы, семинары по этой проблематике с десятками и сотнями участников каждый. Всего в движение, по оценке его лидеров, было вовлечено не менее 4000 активистов (в одной только Москве свыше 800) и на порядок больше просто слушателей. Каждый год по этой проблематике выходило несколько книг, десятки статей. За 1966-90 гг. в СССР появилось свыше 500 одних только научных монографий по прогнозированию, не считая тысяч статей и публицистики. По сути это было продолжение “Бума прогнозов” 60-х гг. на Западе, только с советской спецификой. На две трети учреждения и публикации относились к прогнозированию в сфере науки и техники, на четверть — в сфере экономики и на одну десятую — в сфере градостроительства. Остальные отрасли прогнозирования — в географии и экологии, в здравоохранении, социологии и этнологии, демографии и культурологии, в правоведении и политологии, в психологии и педагогике, в военном деле и космонавтике и т.д., — составляли доли процента каждая. Особую группу составляли прогнозы в естественных науках — агрогидрометеоролические, геолого-минералогические, физико-химические, медико-биологические, космологические и др. Сразу же выявилась принципиальная несовместимость прогнозирования вообще и технологического прогнозирования в особенности с любым авторитарным и тем более тоталитарным режимом. При авторитаризме/тоталитаризме постановка проблемы включает одновременно и способ её решения, за которое отвечает определенный функционер, который репрессируется в случае неудачного решения. Понятно, что тут никакой прогноз изначально невозможен. Сразу же возникает типично советский вопрос: куда смотрит начальство? При этом разработка прогноза обычно выявляла проблемы, на которые у “начальства” не было готового решения и которые поэтому воспринимались как “антисоветская пропаганда”. С немедленной репрессивной реакцией.

Понятно, что при таком восприятии почти любой прогноз автоматически превращался в секретную “информацию для служебного пользования”. И соответственно имитировался так, чтобы не вызвать недовольства у “начальства”. Достаточно сказать, что из упомянутых выше 500 книг “по прогнозированию”, вышедших в СССР за 1966-90 гг., почти все были посвящены вопросам о том, как прогнозировать, и лишь несколько — что напрогнозировано, да и то только в публицистике, так, чтобы избежать вопроса об эффективности существующего строя. Напомним, что одна из трех-четырех советских книг 1966-90 гг., содержавших не общие “рассуждения о будущем”, а более или менее конкретные прогнозы, хотя и в очень обтекаемых, беспроблемных формулировках (И.В.Бестужев-Лада. Мир нашего завтра, 1986) выдержала в разных странах Европы до десятка изданий, в том числе четыре — на немецком языке и по одному — на французском, датском, польском, болгарском и словацком языках. Настолько велик был интерес к “таинственной советской футурологии”. Да и на русском языке эта книга появилась только спустя несколько лет после многочисленных зарубежных публикаций и опубликования практически всех её глав в советской периодике. Фактически единственным способом публикации конкретных прогнозов были книги и статьи под шапкой “критика буржуазной футурологии”. Быстро выросла целая гора такой литературы, включая свыше полусотни книг из упомянутых пятисот. Существовали два негласных условия подобных публикаций: никаких прогнозов, способных “бросить тень” на будущее СССР и всего “социалистического лагеря”; обязательное “разоблачение несостоятельности буржуазных футурологов”. Это правило распространялось и на переводные работы. Поэтому советский читатель мог быть знаком с трудами западных теоретиков и методистов прогнозирования, мог прочитать книги об общих перспективах человечества, но ему были недоступны книги с конкретными прогнозами, особенно задевавшие СССР. Скажем, переводились труды Э.Янча, Дж.Мартино, Я.Тинбергена, А.Печчеи, но запрещались почти все доклады Римскому клубу. Правда, некоторые были переведены позже, уже в 90-х гг., а “Год 2000” Г.Кана и “Футурошок” А.Тоффлера появились в русском переводе только “для служебного пользова-ния”, т.е. для узкого круга номенклатуры.

Однако мимикрия не помогла. С 1969 г. власти, напуганные “пражской весной”, приступили к свертыванию третьей “перестройки”, а в 1970-71 гг. произвели самый настоящий погром обществоведения. Сотни научных работников были уволены, исключены из партии, получили выговоры. Был снят со своего поста вице-президент Академии наук СССР А.М. Румянцев, который “открыл дорогу” прогнозированию, “конкретной” (т.е. не догматически марксистской) экономике, социологии, политологии и другим действительно научным исследованиям. Идейные руководители научно-общественного движения в прогнозировании (И.В.Бестужев-Лада, Б.Н.Тардов и др.) были репрессированы, лишены возможности заниматься наукой. Страна вступила в полосу “застоя”, стагнации, пережила еще две мертворожденные “перестройки” 1979 и 1982 гг., наконец, горбачевскую “перестройку 1985-91 гг., приведшую к краху политического режима, распаду СССР и исчезновению “мировой системы социализма”. Уже к началу 70-х гг. для правящих кругов стало ясно, что СССР проиграл гонку вооружений, т.е. по сути Третью мировую войну под названием “холодная” с противником, который был вчетверо сильнее экономически и на целый порядок — технологически. Поэтому в Москве долгое время — вплоть до капитуляции Горбачева перед НАТО в 1989 г. — пытались компенсировать военно-экономическую ущербность наступательной активностью в Азии, Африке и Латинской Америке, а фиктивность “социалистического планирования” — его “научным обоснованием”. С этой целью в 1972 г. была создана своего рода государственная служба прогнозирования под названием “Комплексная программа научно-технического прогресса”. К 1976 г. она была развернута в особую систему при Госплане, Госстрое и Академии наук СССР в составе более полусотни комиссий по всем отраслям — от энергетики и торговли до образования и культуры. Каждая комиссия состояла из 30-70 ведущих ученых, руководителей крупных научных учреждений. За каждым её членом стояло несколько, а то и несколько десятков подчиненных, которые готовили доклады под его редакцией. Таким образом, в работу оказались вовлеченными от 20 до 30 тысяч научных работников — огромная армия “квази-футурологов”.

По установленному порядку, первые два года каждой пятилетки (в 1972-74, 1976-78, 1982-84 и 1986-88) все эти работники готовили секретные доклады по своим отраслям на 20-летнюю перспективу. Предполагалось, что эти доклады и явятся теми прогнозами, на базе которых затем в Госплане будут сделаны программы на 10-летнюю перспективу, а уж на базе этих программ — и сами 5-летние планы развития экономики страны.

На деле плановики игнорировали представленные им материалы, сводившиеся в основном к требованиям увеличения средств на развитие соответствующих отраслей. Они попрежнему составляли свои планы “от достигнутого”, т.е. требовали обязательного всюду роста на столько процентов, сколько считалось “приличным”, политически или точнее пропагандистски целесообразным. Но и плановиков, в свою очередь, игнорировали управленцы, принимавшие тайные решения независимо ни от каких планов, носивших таким образом чисто фиктивный, пропагандистский характер. Так, по планам и отчетам выходило, будто СССР тратил на гонку вооружений якобы всего два-три десятка миллиардов рублей против двух-трех сотен миллиардов долларов в США и тем не менее держал паритет вооружений. На деле паритет обходился США в 16 центов с каждого доллара национального дохода, а СССР — в 88 копеек с каждого рубля. А так как расходы на гонку вооружений стали удваиваться каждые пять лет, то нетрудно представить себе прогноз противостояния и понять, почему в СССР прогнозы считались государственной тайной. Да их просто страшились делать! Позже из Центрального экономико-математического института АН СССР было выделено несколько отделов, сведенных в особый Институт народнохозяйственного прогнозирования с одноименным научным журналом, как головную научную организацию всей государственной службы прогнозирования, призванную обобщать материалы комиссий. Он существует до сих пор, но его работники всегда занимались все теми же экономико-математическими разработками, а руководство годами враждовало с разработчиками прогнозов в других научных учреждениях. Никаких сводных прогнозов этот институт никогда не публиковал, да ему бы и не разрешили публикации таких материалов. Нужно заметить, что сказанное относится не только к СССР. В ГДР и НРБ с 1968 по 1990 год функционировали государственные службы прогнозирования намного сильнее советской. Они включали комиссии по прогнозированию при политбюро компартии и при совете министров (чего так и не удалось сделать в Москве, несмотря на многолетние старания), отделы прогнозирования почти в каждом министерстве и каждом округе, а также на наиболее крупных предприятиях, кафедры прогнозирования почти во всех университетах и т.д. Послабее, но аналогичные учреждения имелись также в ПНР, ЧССР, ВНР, СРР. И что же? Они везде “функционировали” как бы сами по себе, планирование шло само по себе, а управление (преимущественно “волевым порядком”) — само по себе. Ничего другого при тоталитаризме, видимо, и быть не могло. Таким образом, мы видим в СССР 1966-90 гг. как бы три различных слоя отношений к проблемам будущего. На самом нижнем уровне, в сотнях секторов и отделов различных учреждений или предприятий разрабатывались секретные технологические прогнозы “для служебного пользования”. В архивах их накопились десятки тысяч. Однако следует учесть, что такие прогнозы всегда редактировались несколькими инстанциями начальства, которое всегда руководствовалось прежде всего страхом перед вышестоящими инстанциями и поэтому всячески старалось избегать проблемности и тем более эвристичности, инновационности изложения. Да и сам прогнозист обычно руководствовался теми же соображениями, так что прогнозные оценки сплошь и рядом тонули в привычном (до сих пор) пустословии. На промежуточном уровне шло обсуждение проделанной работы на упомянутых выше рабочих совещаниях. Там еще можно было встретить прогнозные оценки по существу, но и они тонули в пустословии, так как всегда хватало оппонентов-догматиков, да и начальство строго пресекало всякое “вольнодумство”. Наконец, на выходе в печати подключалась цензура и появлялись упомянутые сотни книг и тысячи статей о том, как прогнозировать, с максимально “обтекаемыми” формулировками касательно перспектив развития изучаемого явления.

Сошлемся в качестве примера — одного из сотен возможных — на работу сектора социального прогнозирования Института социологии АН СССР, единственного научного подразделения такого профиля в стране (периодически такие сектора возникали в Москве, Ленинграде, Новосибирске, но они быстро исчезали, так как прогнозировать в социологии, по понятным причинам, было намного рискованнее, чем в сфере научно-технического прогресса, экономике или градостроительстве). За 1969-90 гг. сектор выполнил 6 полномасштабных прогнозных исследовательских проектов с препринтами по промежуточным отчетам и с заключительной одноименной монографией, а также секретными докладными записками в ЦК КПСС по каждому проекту:

1. Прогнозирование в социологических исследованиях (1969-78). Разработана теория прогнозирования изменений в потребностях личности и общества, в социальной структуре, в структуре времени общества (социальное время), в системе социальной организации и управления обществом, в пространственной организации жизнедеятельности общества (социальное пространство), даны ключевые прогнозные оценки по каждому направлению исследования. Но в монографии, как и во всех последующих, цензура оставила только самые общие характеристики тенденций, как бы “само собой разумеющиеся”.

2. Прогнозирование социальных потребностей молодежи (1969-78). Сделана попытка опроса в целях прогнозирования не экспертов, а обычных респондентов. Выявлены ограничения подобного подхода и способы преодоления их (в частности, с помощью психологических тестов) Молодежь была выбрана объектом исследования не только потому, что ожидались нетривиальные оценки, но и потому что на исследование выделил специальные ставки ЦК ВЛКСМ. Впрочем, ставки были тут же раскрадены администрацией института (обычное в СССР/России явление), ожидание нетривиальности суждений оказалось напрасным из-за презентизма обыденного сознания у людей всех возрастов — уподобления будущего прошлому и настоящему, а конкретные прогнозы и даже просто суждения молодежи о будущем, конечно же, не попали в публикации, утонули в архивах ЦК ВЛКСМ.

3. Социальные показатели образа жизни советского общества (1976-80). Разработана теория индикации — упорядочения совокупности показателей в исходных (базовых) моделях прогнозирования социальных явлений на примере таких сложных предметов прогнозирования, как изменения в образе жизни общества. Но сами прогнозы остались лишь в секретных докладных записках, из публикаций их вычеркнули все до одного.

4. Поисковое социальное прогнозирование: перспективные проблемы общества. Опыт систематизации (1981-84). Разработана авторская концепция специфики эксплораторного прогноза, а также системы глобальных проблем современности в контексте того направления современных исследований будущего, которое называется глобалистикой. На уровне СССР разработаны поисковые прогнозы ожидаемых изменений в социальной структуре (с уточнением прогнозных оценок первого проекта), в системе потребностей, в системе социальной организации и управления, в структурах времени и жизненной среды общества, в сферах экономики, семьи и быта, народного образования и учреждений культуры. Понятно, в итоговой монографии из всего этого остались лишь самые общие фразы.

5. Нормативное социальное прогнозирование: перспективные цели общества. Опыт систематизации (1984-87). Разработана авторская концепция специфики нормативного прогноза и система связи такого прогноза с социальным целеполаганием как одной из форм конкретизации социального управления. Если снять неизбежный тогда в этой области чисто декоративный флер “научного коммунизма”, то сквозь обтекаемые фразы с трудом можно добраться до проблематики желаемых изменений в сфере решения глобальных проблем современности, а на уровне СССР — в сферах труда, семьи и быта, здравоохранения, образования и культуры, жизненной среды общества, социальной организации и управления. В итоговой монографии от всего этого тоже мало чего осталось, но образовался задел, позволивший выйти впоследствии на проблематику еще одного направления исследований будущего — альтернативистики.

6. Прогнозное обоснование социальных нововведений (1987-90, монография опубликована в 1993 г.). Разработана теория нововведений в социальной сфере и авторская концепция альтернативистики (развита в монографии “Альтернативная цивилизация”, 1991, опубликована в 1998 г.). Дано прогнозное обоснование ряда радикальных изменений в сферах организации труда и власти, стабилизации семьи и модернизации школы, организации труда в сферах науки, культуры и здравоохранения, в сферах оптимизации расселения, спасения природы, редукции преступности и дезалкоголизации общества. Публикации дались ценой отказа от инноваций, наиболее раздражавших издательства.

Можно уверенно умножить сказанное в сотни раз — по числу секторов и отделов с той же судьбой. Нельзя сказать, что советские прогнозисты мирились с таким положением вещей. Нет, реакцией и на этот раз явилось еще одно общественно-прогностическое движение, развертывавшееся как бы параллельно с государственной службой прогнозирования, никак не пересекаясь с ней, хотя там и там большей частью были одни и те же люди. Первоначально, примерно с 1974 г., это были полуподпольные семинары на чердаке одного из учебных зданий Московского авиационного института. Они собирали до сотни и более участников. В 1976 г. удалось добиться организации на этой базе Комиссии научно-технического прогнозирования в системе Всесоюзного совета научно-технических обществ (переименованного позднее в Союз научных и инженерных обществ). В 1979 г. Комиссия была развернута в Комитет по научно-техническому прогнозированию и разработке комплексных программ научно-технического прогресса из более чем десятка комиссий, начиная с теории, методологии и организации прогнозных разработок и кончая социально-экономическими, экологическими и глобальными проблемами научно-технического прогнозирования (председатель Комитета — С.А. Саркисян, затем В.Ф. Леонтьев). Комитет в 80-х гг. восстановил масштабы общественно-прогностического движения 60-х годов: почти ежегодно тысячные конгрессы в разных университетских центрах почти всех пятнадцати союзных республик СССР, почти ежемесячно — конференции, симпозиумы, коллоквиумы, семинары, нарастающий вал публикаций. Однако вся эта система могла функционировать только когда публикации и командировки на рабочие совещания оплачивались научными учреждениями, т.е. государством. Когда в 1988-90 гг. система стала разваливаться и в 1991 г. рухнула окончательно — все оказалось парализованным, хотя формально многое существует до сих пор.

После государственного переворота в августе 1991 г. советская цензура исчезла, но на её место тут же встала хорошо известная на Западе “цензура рынка”: готовится, публикуется, вообще выходит на широкую публику только то, что кому-то выгодно и что кто-то способен оплатить в собственных корыстных интересах. К этому добавился давний парадокс прогнозирования, известный как “Эффект Эдипа” — так называемое самоосуществление или саморазрушение прогнозов. Дело в том, что решения во всем мире традиционно принимаются либо волюнтаристски, волей руководителя, действующего чисто интуитивно — либо после подготовки решения аппаратом руководителя, только “озвучивающего” подготовленное. В обоих случаях вмешательство футуролога, предупреждающего о возможных нежелательных последствиях намечаемого и тем более уже принятого решения, воспринимается как покушение на авторитет руководителя или, по крайней мере, его аппарата. И отвергается с порога. В принципе проблема легко решается подключением футуролога к процессу принятия решений на самой ранней стадии, когда ничей авторитет еще не задевается. Но на практике это во всем мире происходит сравнительно редко — преимущественно когда предстоит принять особенно сложное и рискованное решение. Так обстоят дела даже в рыночных механизмах демократических режимов. Что же говорить об авторитарных и тем более тоталитарных режимах? Мы уже упоминали о том, что прогнозирование и тоталитаризм в принципе несовместимы, и речь по сути идет здесь только о более или менее удачной мимикрии — имитации и профанации прогнозирования. Авторитарный режим (а он полностью сохраняется не только в России, но и во всех остальных странах так называемого “Содружества независимых государств” из бывших союзных республик СССР) открывает, по сравнению с тоталитаризмом, некоторые практические возможности развертывания действительного, не фиктивного прогнозирования. Но эти возможности нигде не используются в силу ряда психологических особенностей авторитарного руководителя.

Во-первых, такой руководитель, как правило, не обладает высоким уровнем политической и всякой иной культуры (люди высокой культуры при авторитарном режиме обычно не лезут в политику или, во всяком случае, почти никогда не пробиваются к высоким должностям). Поэтому он всегда заранее уверен в правильности интуитивно принятого им или подготовленного его аппаратом решения. Таким людям вообще чужда рефлексия по поводу задуманного и сделанного — тем более, прогностическая.

Во-вторых, такой руководитель опасается, что любая проблемная информация, особенно прогностическая, может выставить его в неблагоприятном свете перед лицом начальства, соперников и врагов. Поэтому она изначально отвергается.

Наконец, в-третьих, когда общий прогнозный фон заведомо неблагоприятен (а в России сегодня любой радужный прогноз с порога воспринимается только иронически), обращение к такого рода информации чревато опасностью дальнейшей деморализации руководителя и его подчиненных. Поэтому обращения к будущему — особенно к отдаленному будущему — вообще стараются избегать. Однако в массовом сознании людей неистребимо желание “заглянуть в будущее”, предугадать, кто победит на выборах, каков будет курс доллара, что могут предпринять в следующий раз террористы и т.п. Поэтому в России 90-х гг., как грибы после дождя, расплодились десятки “центров анализа и прогноза”, которые зарабатывают деньги попытками такого предугадывания — почти всегда, как в рулетке, неудачного. Их не останавливает провал таких попыток в 60-80-х годах: ведь никто из футурологов в СССР и в мире так и не смог предугадать распад СССР и развал “мировой системы социализма”, хотя теорий антисоветской политики типа писаний Бжезинского более чем хватало. А то, что технологические прогнозы выявляли назревание в “социалистическом лагере” острой проблемной ситуации, быстро перерастающей в критическую и далее в катастрофическую — это никого не интересовало и воспринималось в лучшем для футурологов случае (в том числе лично для автора этих строк) лишь как нечто вроде “легального”, не диссидентского антимарксизма. Равно как не интересовали и нормативные прогнозы возможностей нормализации постылой всем проблемной ситуации.

Что ж? Ведь массового мирового читателя, телезрителя, радиослушателя по-прежнему не интересуют поисковые прогнозы перерастания современной глобальной проблемной ситуации в критическую и катастрофическую на протяжении 1-й половины — может быть, даже 1-й четверти ХХ1 века. Равно как не интересуют нормативные прогнозы эвентуального перехода к альтернативной цивилизации, способной справиться с глобальными проблемами современности: слишком уж это абстрактно. Конечно, прогноз-предугадание, скажем, даты начала новой мировой войны с последующим крушением евро-американо-центристской цивилизации по образу древнеримской мог бы на какое-то время взбудоражить мировое общественное мнение. Но ведь это же шарлатанство! (Не война, конечно, — она постепенно назревает и исход её почти предопределен — а попытка предугадать дату её начала). И тем не менее, на переднем плане исследований будущего в современной России, как и во всем мире, были и остаются попытки предугадывания Конечно, кое-где в России по инерции разрабатываются все еще и никого больше не интересующие технологические прогнозы. Теперь уже не в сотнях, но все равно в нескольких — может быть, даже нескольких десятках разрозненных прогностических центрах, никак не связанных друг с другом и не имеющих никакого выхода ни на общероссийскую, ни тем более на мировую аудиторию. В порядке иллюстрации опять-таки сошлемся на хорошо знакомый по личному опыту пример сектора социального прогнозирования Института социологии РАН.

В 1991-95 гг. сектор выполнил 7-й исследовательский проект: “Перспективы трансформации России: экспертный сценарно-прогностический мониторинг”. Это — ежегодный опрос достаточно большой (60 человек) группы первоклассных экспертов — равные подгруппы экономистов, социологов, политологов, представителей других научных дисциплин — и построение на этой базе серии прогнозных сценариев дальнейшей трансформации России. Итоговая монография под тем же названием вышла в издательстве Московского университета в 1998 г. (Ме-тодологическая часть вышла на итальянском языке в издательстве Istituto di Sociologia Inter-nationale, Gorizia, Italia годом раньше). Ей предшествовало публицистическое изложение той же проблематики в книге “Россия накануне ХХ1 века: от колосса к коллапсу и обратно” (1997). Но ограниченный тираж всех трех книг и полный развал книжно-журнально-газетного рынка в России привели к тому, что и эти прогнозные разработки остались по-прежнему неизвестны большинству российских специалистов, не говоря уже о зарубежных коллегах и более широкой читательской аудитории. В 1996-2000 гг. по методике того же мониторинга был выполнен 8-й исследовательский проект “Прогноз ожидаемых и желаемых изменений в системе народного образования России”. В научной периодике опубликовано несколько промежуточных отчетов. Готовится итоговая монография. Но нет никакого сомнения, что её ждет судьба предыдущей. Во всяком случае, нет сомнения, что она никоим образом не будет использована органами управления народным образованием России, у которых сегодня одна забота: никаких изменений — лишь бы не допустить дальнейшего ухудшения и без того плохого состояния российской школы. При такой ситуации, этот проект не представляет никакого интереса ни для Российской академии наук, ни для Российской академии образования — несмотря на то, что разрабатывается в недрах первой, а его руководитель является, в качестве академика-секретаря, членом Бюро президиума второй. Параллельно в 1993-97 гг., уже в рамках Отделения образования и культуры Российской академии образования был выполнен исследовательский проект “Перспективы развития культуры в проблематике социального прогнозирования” (итоговая монография под тем же названием вышла в издательстве Петербургского гуманитарного университета профсоюзов в 1997 г.). По ходу проекта разработаны поисковые и нормативные прогнозы ожидаемых и желаемых изменений по всем основным двенадцати типам учреждений культуры: книжное, журнальное, газетное дело, ТВ и радио, кинематограф и театр, клуб и музей, парк культуры, учреждения физической культуры и спорта. Понятно, судьба этих разработок полностью тождественна предыдущим.

Наверное, примеры подобного рода нетрудно умножить. Но они при сложившемся положении вещей остаются просто неизвестными за рамками того или иного научного коллектива. Повторяем, до самого недавнего времени не было ни печатного органа, ни какого-либо периодического обмена опытом, чтобы сделать прогнозы достоянием гласности. Надо сказать, что российские прогнозисты предпринимали и продолжают предпринимать попытки попытки выйти из ситуации затянувшегося информационного паралича. C конца 80-х гг., когда еще только начала разваливаться советская цензурно-репрессивная система, стали стихийно возникать, как и в 60-х, а затем и в 70-х годах, общественные научные организации: “Ассоциация содействия Всемирной федерации исследований будущего” (президент — И. Бестужев-Лада), Ассоциация “Прогнозы и циклы” (президент — Ю.Яковец), Ассоциация финансовых аналитиков и прогнозистов (президент — Ю. Сидельников) и др. В 1997 г. эти организации, совместно с “Фондом Н.Д.Кондратьева”, исследовательскими центрами “Прикладная прогностика”, “Стратегия”, “Центр общечеловеческих ценностей” и др. образовали общественную Академию прогнозирования (исследований будущего): Russian Futures Studies Academy — Akademia prognozirovania в составе нескольких отраслевых и региональных отделений (президент — И.Бестужев-Лада). Академия приступила к реализации нескольких исследовательских проектов, начала выпускать “Бюллетень”, “Вестник”, “Ежегодник”, но вскоре выяснилось, что без развития рынка прогнозов в российском и международном масштабе (включая государственные заказы) эта работа обречена на неизбежное затухание. Поэтому в 1999 г. Академия вошла органической составной частью в Международную академию исследований будущего: International Future Research Academy как конфедерацию нескольких десятков национальных академий того же профиля или других прогностических центров с единственной целью: создать цивилизованный рынок прогнозов в национальных и интернациональных масштабах (генеральный секретарь Организационного комитета этой академии — А.Гаспарини, Италия).

Первый совместный исследовательский проект Академии: “Италия и Россия 2001-2010: проблемы и решения” имеет в виду именно вышеназванную цель. К нему подключаются еще несколько стран. Он был рассчитан на полгода: с января по июнь 2000 г. Предполагалось разработать поисковые и нормативные прогнозы по следующим аспектам обеих стран:

1. Окружающая среда: минимизация “зон экологического бедствия”.

2. Население: преодоление тенденций депопуляции, вырождения того и другого народа.

3. Экономика, финансы и занятость в условиях комплексной компьютеризации.

4. Перспективы превращения туризма в ведущую отрасль экономики обеих стран.

5. Образование и культура в условиях триумфального шествия антикультуры.

6. Физиология и психология человека в начавшемся процессе киборгизации личности.

7. Расселение: как быть с кризисом крупных городов и деградацией сельской местности.

8. Перспективы компьютеризации транспорта и связи.

9. Безопасность государства: стихийные бедствия, преступность и терроризм, военная угроза.

10.Геополитические прогнозы: страна и мир.

Конечно, на российском книжном рынке всегда много книг о будущем России и мира. А в 2000 г., на фоне юбилейной истерии, их будет еще больше. В них часто встречается слово “прогноз”, но на деле это все те же “размышления о будущем”, что и сто лет назад. Здесь даже речи нет к каком-либо исследовании, и почти все авторы, за редким исключением, даже не подозревают о существовании технологического прогнозирования. Возможно, читателю напомнит об этом только “Антология классической прогностики 2-й половины ХХ века”, которая уже подготовлена к печати и включает в себя ключевые главы из основных произведений Р.Юнгка, Д.Белла, Б. де Жувенеля, Г.Кана, А.Тоффлера, авторов первых докладов Римскому клубу и других классиков современной футурологии, перемежаемые сводками конкретных прогнозов на ХХ1 век практически по всем основным аспектам будущего Земли и человечества. Остается сказать несколько слов о подготовке будущих футурологов — об отношении к прогнозированию сегодняшней студенческой молодежи. В принципе отношение это было и остается таким же, как и у всего населения: любопытство, быстро переходящее в безразличие. Любопытство, потому что всегда интересно узнать что-либо “о будущем”. Безразличие, потому что изучение будущего, как и прошлого, не дает никаких практических результатов для настоящего, ибо не востребуется обществом. Кроме того, сказывается презентизм обыденного сознания: уподобление будущего прошлому и настоящему и стало быть не требующего к себе особого внимания. Сказывается и дискредитация прогнозов, ориентированных на предугадывание, поскольку почти все они оказываются несостоятельными. А в последние десять лет к этому добавляется деморализация населения вообще и молодежи в особенности, ибо перспективы и безо всяких прогнозов открываются самые мрачные.

Вот почему попытки наладить преподавание прогностики как специального учебного предмета в университете с конца 60-х гг. и по сию пору неизменно терпели неудачу. Иногда в том или ином университете удавалось на какое-то время создать даже кафедру прогнозирования (такие кафедры имелись в Москве, Ленинграде, Новосибирске, Киеве, Свердловске, Алма-Ате), но её раньше или позже приходилось закрывать, так как оказывалась неразрешимой проблема специализации студентов: известно, что исследование будущего междисциплинарно по своему характеру, а советская наука и университеты до сих пор построены по строго дисциплинарному принципу. Некоторые энтузиасты ухитрялись годами читать лекционные курсы и вести семинары по прогнозированию на разных факультетах разных университетов (в Московском университете, например, такой курс ежегодно читается и семинар ведется с 1969 г. по настоящее время), но это всегда было только для желающих. При этом в качестве учебных пособий использовались “Рабочая книга по прогнозированию”(1982) и два-три учебника 70-х годов. Примерно такое же положение сложилось с диссертациями на соискание ученой степени кандидата или доктора наук. В библиотеках есть несколько сот рефератов диссертаций 1967-99 гг. по прогнозированию. Но, как и во всей литературе, вы тщетно будете искать здесь хотя бы один конкретный прогноз. Уже сам выход на защиту по тематике прогнозирования — отчаянно смелый шаг, связанный с повышенным риском не получить нужного большинства голосов членов ученого совета (примерно каждая десятая докторская диссертация по данной тематике была провалена догматиками). А уж попытаться дать прогноз — значит, заведомо идти на скандал и провал. Во имя чего? Из почти полутора сотен моих официальных и неофициальных диссертантов лишь двое продолжают заниматься прогнозированием, да и то лишь в качестве университетских преподавателей. Остальные нашли себе более выгодные занятия, востребованные государством и обществом. Это печальное положение начало понемногу исправляться лишь с середины 90-х гг., когда стали почти ежегодно проводиться “Летние школы молодых футурологов”, с охватом нескольких десятков студентов, аспирантов и младших научных сотрудников каждая. С 1997 г. в новообразованной Академии прогнозирования учреждена молодежная секция стажеров, правда, работающая пока лишь в Северо-Западном отделении Академии (С.-Петербург). Cледует ожидать, что в рамках данной секции практика проведения летних и зимних школ молодых футурологов станет более систематичной. На большее в обозримом будущем вряд ли можно рассчитывать.

2. 5. Международные организации по прогнозированию (20-21 век).

Во многих странах Запада с 60-х годов 20-го века идет интенсивная разработка прогнозов научно-технического, социально-экономического и военно-политического характера. В них участвуют:

1. частные конультационно-исследовательские центы (фирмы),

2. правительственные учреждения или их отделы,

3. прогнозные группы или отдельные исследователи-прогнозисты в составе учреждений или их отделов,

4. общественные организации.

Важнейшими международными организациями являются: Международная ассоциация «Футурибль», Международное общество «Человечество 2000 года», Международное общество «Мир будущего», Международный комитет исследования будущего Международной социологической ассоциации, Римский клуб, общество оценки последствий научно-технического прогресса, федерация изучения будущего.

Международная ассоциация «Футурибль» основана в 1966 году (Париж), президент-основатель Б. де Жувеналь. Насчитывает 4000 членов из 45 стран. Имеет библиотеку по прогностике, выпускает ежемесячный журнал «Футурибль-2000» и бюллетень «Футур-информасьон», участвует в разработке прогнозов, ведет подготовку и переподготовну специалистов.

Международное общество «Человечество 2000 года» основано в 1966 году (Брюссель). Руководитель Э.Боулдинг. Издает «Ежегодник мировых проблем и потенциала человечества».

Международное общество «Мир будущего» основано в 1966 году (Вашингтон). Президент Э.Корниш. Имеет отделения во всех штатах США, Канады, Бельгии, Великобритании, Греции, Ирландии, Италии, Норвегии, Германии, Швейцарии, Швеции, Австралии, Новой Зеландии, Израиле, Аргентине, Индии, Турции. Более 150 коллективов и 50 тысяч членов в отделениях. Имеет библиотеки, выпускает ежемесячный журнал «Футурист» и «Бюллетень», участвует в разработке прогнозов, ведет подготовку и переподготовну специалистов. Раз в 5 лет проводит съезды (каждые 1-й и 5-й годы десятилетия).

Международное общество оценки последствий научно-технического прогресса основано в 1972 году (Вашингтон) В.Коатсом. 1700 членов. Выпускает ежеквартальный журнал «Джорнал оф интернейшнл ассошиэйшн фор технолоджикл ассесмент», бюллетень «Технолоджикл ассесмент: апдейт» (6 в год). Проводит ежегодные международные конференции.

Римский клуб (центр по обсуждению проблем экологии и технологии) был создан в 1968 году видным итальянским промышленником и общественным деятелем А.Печчеи. Клуб объединил 100 видных ученых, бизнесменов и общественных деятелей из 30 стран, проводил регулярные заседания, где обсуждались проблемы, поднятые экологической и технологической «волной» и заказывал специальные научные исследования по данной тематике*.

*Первый доклад Римскому клубу в 1972 году — книга «Пределы роста» группы Медоуза (США) вызвал сенсацию. В ней были выделены главные социально-экономические процессы, и просчитаны с помощью ЭВМ их взаимодействие на ростом мирового народонаселения, промышленным производством, производством продовольствия, уменьшением минеральных ресурсов, усиления загрязнения природной среды.

Общий вывод: моделирование показало, что при существующих темпах роста населения мира (свыше 2% в год, с удвоением за 33 года) и промышленного производства на протяжении первых десятилетий 21 века минеральные ресурсы окажутся исчерпанными, рост производства прекратится, а загрязнение природной среды станет необратимым.

Рекомендации: чтобы избежать такой катастрофы авторы рекомендовали:

v резко сократить темпы роста населения и промышленного производства, сведя их к уровню простого воспроизводства людей и машин по принципу: новое только взамен старого (концепция «нулевого роста»),

v «уровень жизни» заменить «качеством жизни» — интегральным показателем плотности (скученности) населения, уровня промышленного и сельскохозяйственного производства, обеспеченности минеральными ресурсами, загрязненности природной среды, масштабов стрессовых ситуаций на работе и в быту, эффективности охраны здоровья.

Доклад был принят неоднозначно, авторам были предъявлены обвинения: в порочности глобального подхода, ошибочности программ, заложенных в ЭВМ, односторонности использования инструментария современной прогностики (только поисковое прогнозирование, без нормативного).

Второй доклад Римскому клубу состоялся в 1974 году – книга «Человечество на поворотном пункте» (М.Месарович, США; Э.Пестель, ФРГ). В ней глобальная модель была рассмотрена на 10 регионах мира (Северная Америка, Западная Европа, Япония, Восточная Европа, СССР, Латинская Америка, Северная Африка, Ближний Восток, Тропическая Африка, Южная и Юго-Восточная Азия, Китай).

Общий вывод: при сохранении существующих тенденций катастрофа ожидается прежде всего – в ближайшие десятилетия – в пяти регионах (Ближний Восток, Тропическая Африка, Южная и Юго-Восточная Азия, Китай). Что в дальнейшем скажется и на других странах.

Рекомендации: скорее перейти не к «нулевому», а к «органическому росту», дифференцируя темпы роста в зависимости от уровня развития страны с существенным увеличением помощи развивающимся странам и с форсированием решения мировой продовольственной проблемы.

Третий доклад Римскому клубу появился в 1976 году – книга «Пересмотр мирового порядка» (Я.Тинберген, Нидерланды). Рассматривается перестройка международных экономических отношений между развитыми и развивающимися странами.

Общий вывод: при существующих тенденциях в ближайшие десятилетия разрыв между развитыми и развивающимися странами возрастет до катастрофических масштабов с угрозой полного развала экономики последних, гибели сотен миллионов людей от голодной смерти и серьезными осложнениями международных отношений в целом.

Рекомендации: существенно увеличить финансовую и продовольственную помощь развивающимся странам по линиям субсидий, займов и торговли с целью форсировать индустриализацию этих стран и оптимизировать экономику на основе торможения гонки вооружения.

Четвертый доклад Римскому клубу (1977 год) – книга Э.Ласло (США) «Цели человечества». Рассматривались региональные аспекты целеполагания по 8 крупнейшим регионам мира (Северная Америка, Западная Европа, СССР и Восточная Европа, Восточная Азия, Латинская Америка, Африка, Ближний и Средний Восток, Индия и Юго-Восточная Азия, Австралия и Океания). Рассматривались: цели крупнейших международных организаций, многонациональных корпораций и главнейших мировых церквей; целеполагания в области международной безопасности, продовольствия, энергетики и минеральных ресурсов, общего глобального развития.

Общий вывод: существует разрыв между целями различного профиля и уровня.

Рекомендации: «совершить революцию в деле установления солидарности для достижения научно установленных глобальных целей».

С 1978 года в Римском клубе стали проводиться ежегодные доклады.

В 1972 году в Австрии начал работать Международный институт прикладного системного анализа. Аналогичные институты созданы в ряде стран мира.

Всемирной Федерации исследования будущего (ВФИБ). В 1973 году 26 мая в Париже состоялась учредительная Конференция Всемирной Федерации исследования будущего (ВФИБ), на которой было объявлено о создании новой организации, и утверждена ее Хартия. Таким образом, этот день стал днем рождения ВФИБ. Президент Б. де Жувенель. 40 коллективов, 600 членов из 50 стран. Проводит международные конференции, выпускает «Бюллетень» (6 в год). Выпустил целый ряд книг, посвященных различным аспектам будущего человечества в целом и будущего различных регионов и стран. На конференциях обычно рассматривались проблемы по основным девяти направлениям: методологические связи; правительственные вопросы; вопросы участия народа в принятии решений; проблемы мировой экономики; вопросы сотрудничества в деятельности; вопросы окружающей среды; вопросы новой технологии; проблемы городского и сельского населения; вопросы детей и образования.

Комитет исследования будущего Международной социологической ассоциации основан И.В.Бестужевым-Лада в 1970 году (Москва, Рим). 150 членов из 30 стран. Проводит конференции, выпускаются сборники докладов.

В России разработка прогнозов и методик по прогнозированию развернулась в 60-х годах 20 века. Среди общественных организаций по прогнозированию в Москве имеются:

Академия прогнозирования (АП): Рук. академик, доктор исторических наук, профессор Игорь Васильевич Бестужев-Лада (Интернет/сайт: WWW.RFSA.ru.).
Ассоциация «Прогнозы и циклы»: рук. академик, доктор экономических наук, профессор Юрий Владимирович Яковец.

2.6. Направления в литературе по прогностике.

Направления в литературе о будущем 19-20 веков в основном делились на:

v «научную фантастику» — начала развиваться с 19 века (Ж.Верн, Фламмарион, Уэллс. Затем Бредбери, Кларк, Шекли, Саймак, Лем, И.Ефремов). Авторы экстраполировали тенденции развития науки, техники и культуры на сравнительно отдаленное будущее.

v «размышления о будущем» — в научной публицистике этим занимались Ш.Рише, Э.Говард, М.Бертло, Д.Менделеев, И.Мечников и др.

Литературы по прогнозированию в настоящее время в основном делятся на: учебники и учебные пособия по прогнозированию; справочники по прогнозированию; общие и философские проблемы прогнозирования; критика устаревших концепций; прогнозирование в гидрометеорологии; прогнозирование в геологии; прогнозирование в биологии; прогнозирование в медицине и здравоохранении; прогнозирование в географии; экологическое прогнозирование; социально-космическое прогнозирование; научно-техническое прогнозирование; экономическое прогнозирование; социологическое прогнозирование; психологическое прогнозирование; демографическое прогнозирование; этнографическое прогнозирование; архитектурно-градостроительное прогнозирование; образовательно-педагогическое прогнозирование; культурно-эстетическое прогнозирование; юридическое прогнозирование; внутриполитическое прогнозирование; внешнеполитическое прогнозирование; военное прогнозирование; глобальное моделирование; периодические издания по прогнозированию; материалы конференций по прогнозированию.

В 2007 году в России в Академии прогнозирования был выпущен справочник общих понятий по прогностике («Малая Российская энциклопедия прогностики») под редакцией руководителя академии Бестужева-Лада Игоря Васильевича.